СЛОВО, ОБЪЕМЛЮЩЕЕ ВСЕЛЕННУЮ. Часть 2

                                                           СЛОВО, ОБЪЕМЛЮЩЕЕ ВСЕЛЕННУЮ 

                                                                              (Часть 2)

                                                                                                    «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они                                                                                                      насытятся»

                                                                                              Заповеди Блаженства. Мф. 5:1-12.

                               БАТЮШКИ С ОГЛЯДКОЙ

                Резкий звук скользящей по камню резины за моей спиной, заставил меня сигануть на газон. – Миша, скотина! Что за пацанский идиотизм? Велик тебе зачем? – Пыльное колесо красного «Stels-910» прижалось к моим ногам и мешало восстановить равновесие. Пришлось ухватиться за руль.

                - Решил смотаться на Косу и ощупать ножками море. Может, окунемся? – улыбка Миши висела под носом кисло-сладким извинением, но освежала тронутое загаром лицо. Он отодвинул велосипед и поставил его на опору. Полуденное апрельское солнце игриво заглядывало нам в глаза, золотило склоны окрестных гор, приглашая прогуляться по лесным тропам, размеченным и записанным на гугл-картах городскими первопроходцами цифрового ориентирования.

                - Давай присядем и обсудим итоги твоего братания с батюшками нашего кафедрального центра имени Иисуса Христа. – Я был настроен на серьезный анализ имевших место и предстоящих действий. Мы присмотрели лавочку, удаленную от парковой суеты и детских гонок на самокатах. Миша припарковал свой велосипед, и прежде, чем присесть, тщательно обдул то место, куда нацелился его ветхо-затертый зад.

                - Позавчера, с утра пришел в храм, в церковной лавке спросил, кто ведет службу и как с ним поговорить. Послушница сказала, что с батюшкой лучше говорить после службы, имя не назвала. В храме я поставил свечку Богородице и стал ждать, когда батюшка освободиться. Он и освободился, да только тут же выскользнул во двор через южные врата алтаря и служебную пристройку, сел на свою тачку и укатил. Я едва успел пробежать среднюю часть, притвор и выскочить на крыльцо. Еще лба не перекрестил, а его и след простыл. 

- Шустрый, видать, батюшка, деловой! И что потом?

- Потом я, наконец, перекрестился – Миша непроизвольно сложил три пальца правой руки и чуть дернул её вверх – и тут увидел на притворенной половине двери справку, что в храме есть дежурный батюшка, а ниже номер его мобильника. Позвонил, пояснил, что мне нужна консультация по защите прав верующих. Дежурный батюшка не стал вдаваться в детали, а сказал что и он, и остальные теперь и позже будут заняты на требах. Лучше, дескать, прийти на вечернюю службу. Я пришел, причем пораньше, чтобы поговорить с батюшкой по делу или договориться о встрече «до того», а не после. Выручила наблюдательность. Подходя к храму, во дворе, в безбородом мужчине в цивильном я угадал батюшку. Спрашиваю: - Вы батюшка? -  Он кивнул и подходит. Я к нему с мольбою – на православного наехали  правоохранители, грозят статьей за оскорбление чувств верующих иудеев. Рятуйте! Батюшка аж отшатнулся. Это, дескать, не по моей части, я заштатный, типа приглашенный, Вам к Настоятелю надо, а он будет служить завтра с утра. Что было делать? С утра, так с утра, я его поблагодарил и домой.

- А почему не на службу? Может он тебя испытать хотел, присмотреться, что ты за чел. И вообще, первый встречный, желающий побеседовал с батюшкой о власти, о политике, даже если он при этом схватит его за бороду, то вряд ли удержит! 

-  Этот батюшка был вообще без бороды! 

- Тем более, надо было действовать настойчивей, с некоторой долей одержимости, а? Как сам думаешь? – я пытался прощупать уровень Мишиной заинтересованности нашим общим делом. Может ему чуйка подсказывает, что, связавшись со мной, он не то что решит, а просто забудет о своих личных проблемах, отдав всего себя решению проблем глобальных, вселенских, трансцендентных.

                - Да ладно тебе, одержимость не причем. Просто я сразу почувствовал, что он боится налететь на провокатора, а уж потом уловил и его желание отбояриться от ответа по существу, тем более, что существо это мы и сами не знаем – только догадки да желание выручить хороших людей. Кстати, они нас как раз об этом лично и не просили. Или просили?

                - По-моему, им достаточно было пусть и слабенького, но резонанса, который можно было бы представить как общественный. Давай, не тяни, рассказывай о встрече с Настоятелем! – и Миша, если коротко, поведал следующее.

                Он пришел утром, когда служба едва началась, спросил женщину, приставленную в храме к свечам и порядку, где Настоятель. Она показала кивком на батюшку, читающего Евангелие у южного входа в алтарь, нормально сложенного мужчину в богатом облачении. Не желая упустить батюшку и не зная регламента службы, Миша всякий раз, когда Настоятель исчезал во вратах алтаря, несся через середину и притвор к служебному выходу, после чего возвращался на свое сторожевое место вблизи аналоя. В конце службы Мише повезло. Батюшка вышел в притвор разбирать записки и прочесть молитву о победе над фашизмом в Украине. На просьбу поговорить, он забрал письмо Русского экспертного Совета и приказал ждать его у служебного выхода. В этом письме, как мы знаем, буквально в двух словах излагалась причина уголовного преследования Кирилла Мямлина. Когда батюшка показался из служебного входа, спустился по ступеням и оказался в нескольких шагах от нашего просителя, последний растерялся – то ли голову склонить, благо непокрыта, и просить благословения, то ли руку целовать. Во всяком случае, батюшка понял, что перед ним путаник, человек в вопросах веры и церковного поведения не искушенный, а посему смотрел строго, несколько отстраненно и поведенческих подсказок не давал. Батюшка, хоть и в высоком чине настоятеля, был сильно молод и хорош лицом, выглядел внушительно и одухотворенно. Миша, для затравки разговора, прижал к своей груди книгу про высокий коммунитаризм так, как если бы она была иконой, обратив её к батюшке той стороной, на обложке которой красовался портрет её автора. При молчаливым участии этого светлого лика и состоялся примерно такой диалог.

– Известный московский публицист, глубоко православный и порядочный человек – Миша не имел опыта убедительно охарактеризовать достойного человека и поэтому поспешил спросить о главном: - Нам важно знать, можно ли через Московскую епархию ходатайствовать о выделении для его защиты церковного адвоката, о независимой экспертизе текста той статьи Кирилла, которая послужила основанием предъявления ему обвинения в оскорблении чувств верующих иудеев?

- Нет, о православных адвокатах, тем более, в Москве ничего не знаю. О независимой экспертизе тоже затрудняюсь говорить что-либо определенно. Упомянутое в письме нарушение описано слишком кратко и без контекста его оценка невозможна. Вряд ли могу дать тут какие-либо советы, – батюшка вернул мне письмо - это не наши вопросы. – Настоятель отступил, намереваясь уходить.

- А как же очевидные признаки экстремизма в текстах Ветхого Завета, Священного Танаха? Это же было доказано, между прочим, с опорой на работы иудейских богословов! – не сдавался Миша, приблизившись к батюшке на полшага, чем и ускорил окончание встречи.

- Простите, но мы вынуждены прекратить нашу беседу, - батюшка в свою очередь отступил ещё на шаг -поскольку законом запрещено упомянутые вами книги относить к экстремистской литературе, даже косвенно связывать с экстремизмом. Думаю, будет лучше, если ваш пострадавший обратится за советом и поддержкой к духовным наставникам своего московского прихода. 

На том и разошлись. Ожидаемые ощущение братства (мы одной веры!), внимание и понимание, заинтересованная доброжелательность батюшек оказались миражом. Этим мы оправдали то греховное состояние, именуемое унынием, в котором поневоле оказались. Да, двери храмов оставались открытыми для каждого, но сердца их служителей сковали установления иерархов «православного ордена», со строгостями на манер многочисленных ватиканских. В прежние времена батюшки были более открытыми для свободного общения. При жизни с «капиталистическим лицом», тем более, в условиях горячих войн и геополитических баталий стало непринятым с кем ни попади вступать в обсуждение вопросов, касающихся постулатов веры, церковных порядков, экуменизма, взаимоотношений церкви и государства. Среди наставников веры царствует ныне осмотрительная сдержанность. Вольный, свободный диалог с прихожанами о церковных делах, социальной роли верующих, их духовном совершенствовании вряд ли теперь, как, впрочем, и прежде приветствуется церковными иерархами, в том числе, из-за оглядки на общую политическую атмосферу и применимое законодательство. 

                               БОЖЕ МОЙ! КАКИЕ ЛЮДИ?

                                                                                           Он сказал: вам дано знать тайны Царствия Божия,                                                                                                      а прочим в притчах, так что они видя не видят и                                                                                                          слыша не разумеют.

                                                                                           Евангелие от Луки, 8; 10

                - Ну, ты как вчера, службу выстоял? Нашлось время «помолиться? – Мишины вопросы с подвохом, особенно в части помолиться, задели за живое. Может так и надо, сразу к делу? Без всяких там «ты говоришь - привет, здравствуй, я отвечаю! Боже мой, сколько лет, я уже не считаю!». Этикет меняется. Ты звонишь, пишешь, и твой телефон тебя уже представил абоненту. А его тебе. К чему расшаркиваться и забивать эфир банальностями? Кликнул колобка с улыбкой, пару восклицательных добавил и чем не приветствие?  Ей Богу, когда людей терзают примеры духовного насилия, доселе неизведанные ужасы катастроф или запредельная подлость вождей вопреки их присяге и высоким обещаниям, это не способствует желанию целоваться уста к устам, посыпанных пудрой вежливости из арабских сказок.

                - Выстоять, выстоял, а помолиться не смог. Слыхал любимую легенду экстремалов, будто когда Федора Конюхова спросили, что было во всей его жизни самым трудным, он ответил – молитва!?  - тут для меня смысл моих собственных слов внезапно расширился, и я настороженно призадумался. Миша, между тем и не подумал заморачиваться моим вопросом, оставаясь наедине со своим любимым занятием: наблюдать за малолетками женского пола, щебечущими на противоположенной лавочке. Чтобы отвлечь его от этого постыдного, но такого увлекательного изучения будущего нации, я ударился в самобичевание: – Какой я, в сущности, православный, какой верующий христианин? И я, и ты - обыкновенные язычники со специфическим терминологическим уклоном! И не мы одни!  Большинство, а то и все разом. Обыкновенные духовные приспособленцы! – Миша не реагировал. - Что, наглядеться не можешь? Хорошие девчушки, а? Как думаешь, какой они веры, и какими станут лет через десять?

                - Замужними поклонницами Абсолюта! – отчеканил Миша, и в его голосе я не уловил ни грамма сомнения.

                - Это вряд ли! - возразил я. – Скорее стихийными язычниками и женщинами, живущими пробными браками. А вот если демографический провал лишится дна, то не исключу варианта, когда их «пригласят» поработать в инкубаторе по серийному производству хомоэректус. Зря что ли создали банк спермы, отобранной у участников СВО. А на случай отказа и пострадать могут от стерилизации по медицинским «показаниям». Бога по модулю они узнают не раньше, чем появятся Его храмы, куда будет модно приходить и клянчить плюшки для себя любимой. 

                - В твоем унылом прогнозе, - раздумчиво возразил Миша, - ничего не сказано о наших юношах. Неужели они позволят подельникам Шваба морально и физически истязать своих любимых?

                - Их шансы испаряются в перегонной колонке ВОЗ! Предположим, что в качестве мер борьбы юноши станут вступать в ранние браки, скажем, с момента, именуемого «возрастом согласия». Кроме традиций, им в лоб ударят и медики, и законодатели. А ВОЗ и тут работает на опережение,перехватывает возможность раннего зачатия обязательным применением уже с пеленок блокаторов полового развития. Выбравшись из таких «пеленок» взрослые, с горем пополам присвоившие себе пол, мало того, что должны будут его неустанно гормонально поддерживать. Им ещё предпишут черную тучу социальных, экономических норм и правил, в интересах «ответственного деторождения». Нарушение будет караться изъятием детей, стерилизацией, или отказом в доступе к гормонам, со ссылкой, опять же, на «медицинские» показания. 

                - Даааа! Геноцид в его научно прокачанном могуществе! – Миша встал, хрустнул суставами и нервно шагнул поперек аллеи, в ту сторону, где на лавочке, сплетаясь то руками, то ногами, самозабвенно «дискутировали» три наших визави. Вот, у одной из них, по ходу прений и заправки шнурков в кроссовки, юная элегантная талия оголилась, чуть ли не на треть спины. Змеистый позвоночник под бело-молочной кожей легко и непринужденно удерживал туда-сюда изгибающееся тело. Вполне завершенные фигуры подруг зримо указывали на зрелость всего прочего, что невольно приглашало исследовать состояние их ума и души. Обилие в поле зрения хорошеньких женщин объяснялось местом, которое мы выбрали для встречи. Нас привлекла одна из лавочек в начале центральной парковой аллеи, напротив фасада супермаркета «Красная Площадь». Парк, протянувшийся от Кутузовского круга до шпиля на ул. Новороссийская республика, и его центральная аллея являли собой одно из удачных решений времен архитектурного авторитаризма. Вверх по улице Советов его продолжали городской парк, сквер с его цвето-музыкальным фонтаном и парк имени М.В. Фрунзе, оканчивающийся подземным переходом на городской пляж и проездом в яхт-клуб. Затем, следуя в южном направлении, прогулочная зона присоединялась к набережной, ведущей нас к мысу Любви и дальше, к священной Малой Земле. 

Я тоже встал и вместе с Мишей принялся заинтересованно разглядывать симпатичные, наивные и беззащитные ростки будущего человечества. Взять хотя бы вот эту почку-дочку. Из-за края водопада каштановых волос проглядываются кончики пушистых ресниц, иные взмахи рук, поправляющих сбившиеся на лицо волосы, открывают нашим нескромным взорам немаленькие груди, лишенные, по молодости, завлекательных колыханий. Жаль, что ни дух, ни душа юных дев не открылись нам столь же выпукло, как их формы: слова сносил ветерок, да и контекст, открывающий их смысл, был укрыт от нас их вчерашними пеленками. 

Миша, наконец, сел так и не успокоившись. Я пристроился рядом. Озабоченность судьбой этих, тоже наших, внуков и внучек, вызывала острые и разнонаправленные эмоции, описать которые я не берусь. Упомяну лишь некоторые фрагменты наших запутанных прений. Бесспорно, наши дети очаровательны, обладают потенциалом духовного и профессионального развития, чем и заслуживают признания их главным объектом нашего национального достояния. Детей надо взращивать и учить, в том числе и вере. Здесь наши мысли сместились на  учение Церкви об искупительной жертве Христовой и её конечной цели. Мы попытались вообразить, как именно Он своей мученической смертью мог подвигнуть верующих в Него к личному преображению. Разве для этого не требуются годы и годы совместной с Учителем работы? Именно с ним, а не с его последователями: разве могли они, простые смертные, объять необъятное, узреть всю глубину божественного провидения? А ещё им предстояло устоять в правде. Ведь именно в личном преображении виделось и преображение мира в целом. Образ этого мира ускользал от понимания нами как устройства самого мира, так и путей его воплощения. Так и эдак примеряясь мы к постижению смыслов Нового Завета, затрудняясь его читать, а тем более толковать. Возможно нам и легиону подобных нам искателей смыслов, трудно даются его истины.  Кто пояснит нам, как Его учение соотносится с современной реальностью? Лишь Аз и Буки различаем мы в том, о чем от имени Его заповедовали нам апостолы и пророки. Верно ли, полно ли переложено на русский то,  что говорилось Им на древнем арамейском языке?

В этом месте разговора Миша грустно заметил, что даже если бы Христос говорил с нами на современном русском, то и тогда бы понимание не снизошло в одночасье. И привел в пример протодиакона Кураева. Не ясно, что должно было продвинуть нас в познании глубин и сути православия, из того, что поведал нам батюшка об учении древних гностиков. Их философские и теологические представления сегодня тесно переплетаются с идеями и гипотезами современности, небывало широко представленными в СМИ. В частности, вал новейших гипотез астрофизиков, их попытки создать теорию всего можно рассматривать как современную драму богоискательства. Вся хроника столкновения идей в сфере устройства мироздания крушит возможность благостно и с доверием воспринимать батюшкин гностический экскурс. 

Возьмем догадки гностиков о сотворения тварного мира богочастицами вселенского эфира. У них каждая по отдельности являлась творцом и даже имела имя, что  можно сопоставить с представлениями о суперструнах и явлении «Большого взрыва». И там и тут, в божественном эфире-творце вдруг, много ли, мало ли миллиардов лет назад, возникал животворящий перекос. У гностиков его «первопричиной» явилась в образе элементарной эфирной струны астрофизиков богиня Софья, которая влюбилась в себе подобную элементарную струну, показавшуюся ей неким божественным центром.  По-видимому, этот первородный «квантовый» грех был так велик, что свойства любви рождать красоту были подорваны «принципом неопределенности», и Софья разродилась богом-идиотом, имя которому дали Елдабаоф. По версии изобретательных гностиков, неполноценного божонка изолировали, замкнув на самого себя, и дали ему игрушки, чтобы не волновал эфир. Вот Он то, играючи, и создал известный нам материальный мир, населив его людьми. Не все из них оказались идиотами - в Отца. Благодаря жалости, терзающей сердце Его матери – богини Софьи, она нарушила эту самоизоляцию и поиграла вместе с сыном. Части людей, созданных Елдабаофом, богине удалось вдохнуть дух и душу, сделав их полноценными представителями человечества. Батюшка даже упомянул в этой связи три расы: илики (живая говорящая глина), психики (с духом Бога Елдабаофа, для которых весь мир - театр) и пневматики (цельные люди, принявшие в себя дух и душу от богини Софьи). 

В части классификации людей по видам к месту упомянуть труд физика и психопалеонтолога Бориса Диденко, написавшего «Цивилизацию каннибалов». В своей работе он объяснил суть человеческих отношений исходя из теории Бориса Федоровича Поршнева, открывшего четыре вида людей. Вот их описание простыми словами: люди-звери, руководимые исходными инстинктами и едва владеющие речью; люди—гиены, питающиеся отбросами зверолюдей, мелкой живностью и падалью, имеющие зачатки второй сигнальной системы (речь) и опыт приспособленчества; люди с развитой, образной речью, дающей возможность гибкого приспособления и самоорганизации в трудовые сообщества, выживания в недружественном окружении; наконец, собственно людей (гомосапиенс), которые руководствуются не словами-командами второй сигнальной системы, но концептуальными идеями (третья сигнальная система), с их помощью изложенными. Открытие Б. Ф. Поршнева, как видим, допускает ассоциативную связь с людьми, сотворенными Елдабаофом и Софьей. Им обнаружено обширное семейство человекоподобных животных, не являющихся ни обезьянами, ни людьми, о чем в свое время догадывались и гностики. 

Наряду с гностиками древнегреческий мыслитель Демокрит предположил в атомах первооснову мироздания и приписал им такие свойства, как движение в хаотическом порядке, слияние, в результате гармонического сочетания форм, порядка и взаиморасположения, отталкивания. Этим он, по существу, населил вселенную богами, способными быть источником движения и разумения, порождать материальный мир. Интересно, что и здесь атом в качестве бога не един. Древние видели его не как непостижимую надмирную сущность, обладающую всеведением и творением, а как некое нематериальное и безмерное самоподобное множество. Непостижимость присущих ему свойств творения, «запутанности» творческих порывов, когда из самих себя боги порождают материю, время, пространство и разум. 

Земные таланты, например, из семи нот создают всё многообразие музыки. Разве это не сближает нас – бардов с богами? Кстати пришлась история одного из рок-музыкантов, состоявших в дружбе с Ю. Шевчуком, Константина Кинчева. Его, умирающего, с зараженной кровью Ю. Шевчук отвез в монастырь на лечение молитвами. Первым делом Настоятель выбросил в мусорник все лекарства и врачебные предписания, научил больного молиться и приложил его к святым мощам. Благодаря этому Константин не только вылечился, но стал настоятелем им отстроенного храма. К этому его подвигло наблюдение массового духовного диссонанса. Он воочию убедился, что подавляющее большинство числящих себя православными на деле являются стихийными язычниками. Язычество изначально осуждалось христианскими иерархами, а их духовность мнилась ограниченной. Выслушав рассказ, Миша засомневался. А разве не в духе времени постройку храма на пожертвования (инвестиции в веру) рассматривать как нормальный бизнес? Дескать, монахом рок-музыкант не стал, вложился не в монастырь, его спасший, а отстроил в граде Питере богослужебный комплекс. Конечно, согласился я, такая трактовка допустима, но она не отменяет изобличения им православия как скрытой формы язычества, а, может, и чего похуже: неплохо было бы при личной встрече протестировать верующего коллегу на истинность самого чувства веры, подождав с вопросами в кого и во что. Изобретая подходящие тесты, мы припомнили несколько ересей, в частности ту, где говорится об истории сотворения Богом Адама и Евы не как людей, а как богов, призванных создавать людей и обучать их самих этому искусству, дабы род человеческий не прекратился. Запутавшись в подобных глупостях окончательно, мы пришли в смущение и умерили поиски литературных изысков на почве богословия. 

- Что, по существу, мы можем поставить в упрек христианству, как таковому? – спросил Миша, когда мы, устав дискутировать, решили пару-тройку недель посвятить обдумыванию того, что мы, собственно, хотим предложить.

- Например, то, что широко публикуя Новый Завет, отцы веры не публикуют и не обсуждают Завет Ветхий. А в нем написано, что заключив договор с богом Яхве, иудеи предполагали погубить или закабалить многие соседние народы, не признавая их за людей, но видя в них лишь человекообразных, не достойных дружбы. Это раз. Их заповеди, типа «не убий», «не укради»», «не прелюбодействуй», как выясняется, относятся только к евреям, лицам одной крови. Расшифрованный в современных терминах вариант этих заповедей нам недавно предъявил Валентин Катасонов. Он цитировал некоторые характерные положения трех действующих политико-экономических «стандартов отношений», которыми должны руководствоваться иудеи: отношения между собой – все честь по чести; отношения иудеев с иноверцами – у последних ничего нет, всё их добро принадлежит им временно и ждет изъятия в пользу иудеев; отношениям гоев между собой, дабы они не возвысились, надо максимально вредить, сеять в их обществе хаос и провоцировать раздоры. Это два. Опять же, ныне живущие потомки тех первоотцов веры, которые руководили иудеем Савлом, преобразившимся в апостола Павла, заявляют о своем неотчуждаемом праве и сегодня руководить миром людей и крепить их веру, развивая её в сюжетах и понятиях, ими и только ими установленных. Это три. В свое время Ватикан сотрудничал с Гитлером и, в частности, содействовал сдаче без сопротивления ему ряда европейских государств. Это четыре. А ещё Ватикан признал и освятил однополые браки и даже способствует усыновлению такими «родителями» детей. Это пять. Ну, вот тебе ещё – освещение православными батюшками терпящих аварию наших космических кораблей. Чем, не шесть? Задав подобные вопросы поисковикам интернета, можно продолжать и продолжать…

- Честно говоря, я уже подустал от розысков тех премудростей и наставлений, благодаря которым я уверую всем сердцем и душой! Пока! – Миша, вместо модного прощания хлопком ладонью о ладонь, церемонно пожал мою руку и обещал наши спорные мысли глубоко и всесторонне обдумать. Мы уходили из почти опустевшей аллеи. Со стороны Анапского шоссе, покидая Кутузовский круг, сплошным потоком шли автомобили -  кончался рабочий день и наступал вечер личных дел и забот с немногими минутами истинного отдохновения.

-  Не кажется ли мне, - подумал я, шагая навстречу зеленному семенящему человечку - что не мы ищем истинную веру, а она нас, по велению Господа! Не она ли влечет нас к богопознанию, туда, где нам предстоит обрести её и друг друга, где божественная искра от соприкосновения с ней зажжет  в нас высокое и самозабвенное ей служение?